— Да нет у меня анорексии!

Сабина растерянно смотрит на меня.

— И булимией я тоже не страдаю! Я не морю себя голодом и не увлекаюсь какими-то там безумными диетами. Я не мечтаю стать похожей на фотомодель! Серьезно, Сабина, разве похоже, что я чахну?

Я встаю, чтобы меня можно было как следует рассмотреть во всем великолепии туго обтягивающих джинсов. Если на то пошло, я не только не чахну, скорее наоборот — быстро набираю вес.

Сабина осматривает меня очень внимательно. С макушки до самых пяток и бледных лодыжек — с тех пор, как я обнаружила, что мои любимые джинсы стали мне коротки, я начала их подворачивать.

— Я просто подумала… — Она пожимает плечами, не зная, что сказать. Налицо вещественные доказательства, подтверждающие мою невиновность. — Просто в последнее время ты совсем ничего не ешь, только вечно прихлебываешь этот свой красный…

— И ты решила, что я перешла от подросткового пьянства к анорексии? — Я смеюсь, давая понять, что не рассердилась — ну, разве что самую чуточку, и то скорее не на нее, а на себя.

Нужно было лучше притворяться. Хотя бы для виду надо было есть!

— Тебе совершенно не о чем беспокоиться, честное слово! — улыбаюсь я. — Кстати, просто для ясности: я не собираюсь употреблять наркотики или торговать ими, резать себя, делать себе татуировки, пирсинги и что там еще на этой неделе числится в списке «Десяти самых типичных отклонений у трудных подростков». Для протокола: я пью свой красный напиток не для того, чтобы сравниться с костлявыми знаменитостями или угодить Деймену. Просто он мне нравится, и ничего больше. Кроме того, я точно знаю, что Деймен меня любит именно такой, какая я есть…

Тут я умолкаю. В эти дебри мне сейчас совсем не хочется углубляться. И пока в голове Сабины еще не успела окончательно оформиться следующая реплика, я прерываю ее, подняв руку:

— Нет-нет, я не то хотела сказать. Мы с Дейменом… — Встречаемся, дружим, у нас роман, серьезное чувство, вечная любовь. — В общем, мы вместе, понимаешь, но мы не спим друг с другом. Пока.

Сабине явно неловко, так же как и мне. Нам обеим не хочется продолжать этот разговор, но, в отличие от меня, Сабина считает, что это ее долг.

— Эвер, я не хотела намекать… — начинает она.

Потом смотрит на меня, а я — на нее, и Сабина смолкает, пожав плечами. Обе мы отлично понимаем, что именно на это она и намекала.

Я счастлива, что все позади и что я сравнительно легко отделалась, поэтому следующие слова Сабины застают меня врасплох.

— Что ж, поскольку ты, видимо, всерьез увлечена этим молодым человеком, надо бы мне с ним познакомиться поближе. Давай выберем время и поужинаем вместе где-нибудь. Например, в эти выходные, что скажешь?

— В эти выходные?!

Поперхнувшись, я смотрю на Сабину и точно знаю, что она задумала. Надеется одним выстрелом убить двух зайцев — впихнуть в меня полную тарелку еды и в то же время подвергнуть Деймена допросу с пристрастием.

— Это, конечно, замечательно, только в пятницу у Майлза спектакль. — Надеюсь, голос у меня звучит ровно и уверенно. — А после мы хотели собраться и отметить премьеру… Наверное, я приду довольно поздно, так что…

Сабина кивает, не отводя от меня глаз. Взгляд у нее такой всепонимающий, что меня прошибает пот.

— Так что, видимо, ничего не получится, — заканчиваю я.

Ясное дело, рано или поздно мне не отвертеться, но уж лучше пусть это будет когда-нибудь потом. Нет, я люблю Сабину, и Деймена люблю, просто я не уверена, что способна любить их обоих вместе, да еще во время допроса.

Сабина задумчиво смотрит на меня, потом кивает и отворачивается. Я уже готова вздохнуть с облегчением, и тут она бросает через плечо:

Что же, значит, пятница отменяется. Остается суббота. Пригласи Деймена, пусть приезжает к восьми.

Глава 3

Хотя я и проспала, все-таки каким-то чудом успела выползти из дома и прибыть к Майлзу вовремя. Может, я теперь быстрее собираюсь, потому что Райли больше не отвлекает? Раньше я злилась, что сестренка вечно сидит на моем туалетном столике, нарядившись в какой-нибудь безумный маскарадный костюм, выспрашивает о моих бойфрендах и смеется над тем, как я одеваюсь. Потом я убедила Райли, что нужно двигаться дальше и перейти наконец через мост, за которым ее ждут мама, папа и Лютик. С тех пор я ее не видела.

Значит, она была права — я вижу только души тех, кто задержался здесь. Тех, кто перешел на ту сторону, я видеть не могу.

Как всегда, стоит только подумать о Райли, горло у меня перехватывает и глаза начинают щипать. Привыкну ли я когда-нибудь к тому, что ее больше нет рядом? Я имею в виду, окончательно и бесповоротно. Да что там, я уже достаточно знаю о потерях, могла бы сразу сообразить, что к этому невозможно привыкнуть. Так и живешь с огромной незаживающей дырой там, где раньше был близкий человек.

Я вытираю глаза и останавливаю машину возле дома Майлза. Вдруг вспоминается, как Райли пообещала, что пришлет мне весточку — хоть какой-нибудь знак, что у нее все хорошо. Я постоянно ищу этот знак, но пока ничего такого не встретила.

Майлз открывает дверь. Я хочу поздороваться, но он останавливает меня, подняв руку.

— Молчи! Посмотри на меня и скажи, что ты видишь? Самое первое, что замечаешь? Только не ври!

— Твои прекрасные карие глаза, — говорю я, в который раз жалея, что не могу научить своих друзей ставить ментальные щиты и закрывать от меня особо личные мысли.

Увы, тогда пришлось бы рассказать о моих необычных способностях, а этого делать нельзя.

Майлз качает головой и, забравшись в машину, тут же поворачивает поудобнее зеркальце заднего вида и принимается рассматривать свой подбородок.

— Врунья! Посмотри, это же прямо сигнальный фонарь, его нельзя не заметить!

Я скашиваю на него глаза, выводя машину на дорогу. Конечно, я вижу расцветший пышным цветом прыщ, но мое внимание больше привлекают ногти, покрашенные розовым лаком.

— Симпатичный маникюр! — смеюсь я.

— Это для пьесы. — Майлз усмехается, все еще разглядывая прыщ. — Просто не могу поверить… Я распадаюсь на части, а ведь все так хорошо складывалось. Репетиции прошли замечательно, роль я выучил не хуже других… Казалось бы, все идеально, и вдруг такое!

— Это все нервы, — успокаиваю я его, дожидаясь, пока зажжется зеленый свет.

— Вот именно! Видишь, какой я дилетант? Настоящие профессионалы не нервничают перед спектаклем! Они просто включают свой творческий потенциал и… творят! Может быть, я бездарность? — Он жалобно смотрит на меня. — Может, мне случайно дали главную роль? Просто по ошибке?

Я смотрю на него и вспоминаю слова Трины о том, что она внушила режиссеру взять Майлза на главную роль. Ну и что? Все равно он — лучший, он справится!

— Глупость какая! — говорю я, мотнув головой, — Все актеры нервничают перед выходом на сцену. Правда-правда! Слышал бы ты, что рассказывала Райли…

Я замолкаю на полуслове, понимая, что закончить это предложение не смогу. Нельзя пересказывать истории моей покойной сестрички, которая получала массу удовольствия, подглядывая за голливудскими знаменитостями.

— Слушай, вы ведь все равно будете в гриме?

Майлз хмуро смотрит на меня.

— Ну да, и что? Спектакль, к твоему сведению, в пятницу — то есть завтра! Эта гадость за один день ни за что не пройдет!

Я пожимаю плечами.

— Может быть, но разве нельзя ее замазать гримом?

Майлз закатывает глаза.

— О да! Будет здоровенный бугор телесного цвета на физиономии! Да ты посмотри — разве это замажешь? У этой штуки собственная ДНК! Она даже тень отбрасывает!

Я въезжаю на школьную автостоянку и останавливаю машину на обычном месте — рядом с блестящим черным БМВ Деймена. Снова оглядываюсь на Майлза, и вдруг у меня возникает необъяснимое желание коснуться его лица. Мой указательный палец как магнитом притягивает к прыщу на подбородке.

Майлз съеживается.